 |
В помощь Г. Г. Чаплинскому 10 ноября 1911 г на должность товарища ( помощника ) прокурора был назначен переводом из Винницы А. А. Карбовскиий . Этот человек заменил Н. В. Брандорфа и сыграл весьма немаловажную роль в дальнейшем развитии "дела Бейлиса". В тот же день - 10 ноября - произошло еще одно событие , сильно повлиявшее на последующие действия всех заинтересованных сторон . Околоточный надзиратель Евгений Кириченко в ходе обычного опроса жителей Лукъяновского участка , услышал удивительное заявление от соседки Веры Чеберяк - некоей Зинаиды Ивановны Малицкой . Женщина эта жила рядом с магазинчиком на первом этаже дома N 40 по Вехне - Юрковской улице , прямо под квартирой В. Чеберяк . Малицкая рассказала , что в один из мартовских дней , которые предшествовали обнаружению тела А. Ющинского , она услышала в утренние часы из квартиры В. Чеберяк подозрительные звуки . Сначала хлопнула входная дверь , после чего на лестнице послышались шаги взрослых людей , остановившихся перед квартирой В. Чеберяк . Внутри квартиры от входной двери по направлению к одной из дальней комнат побежал ребенок ; детские шаги удивили З. Малицкую , поскольку она точно знала , что соседские ребятишки в это время должны были быть в школе . После того , как взрослые люди вошли в квартиру , они последовали в дальнюю комнату . Оттуда долетел сначала детский плач , потом писк , потом звуки непонятной возни . Голос ребенка не походил на хорошо знакомые голоса детей В. Чеберяк , значит , это был действительно чужой ребенок . "Я и тогда подумала , что в квартире Чеберяк происходит что - то необычное и что - то очень странное ... Слышав в то утро в квартире Чеберяк детский плач , мне ясно было , что ребенка схватили и что - то с ним сделали", - подитожила свой рассказ З. И. Малицкая . Удивленный услышанным рассказом , околоточный надзиратель доложил об услышанном по команде . Подполковник П. А. Иванов , помощник начальника Киевского губернского жандармского управления , едва узнав о появлении нового свидетеля , немедленно затребовал его для личного допроса. Такой допрос состоялся 12 ноября 1911 г. В отличие от Е. Кириченко , подполковник , курировавший расследование убийства Андрюши Ющинского по линии жандармского управления , знал о том , что Зинаида Малицкая уже опрашивалась на предмет осведомленности об обстоятельствах преступления . Это произошло летом 1911 г. , когда такого рода опросами были охвачены все жители кварталов и улиц , расположенных неподалеку от места обнаружения тела мальчика . Показания ее сохранились и в них не содержалось ничего похожего на рассказанное 10 ноября ; Малицкая лишь сетовала на плохие отношения с В. Чеберяк , которая называла ее сумасшедшей . Поскольку летом З. И. Малицкая ничего определенного по факту гибели А. Ющинского сказать не могла , подполковника Иванова , очевидно , заинтересовал феномен неожиданного улучшения памяти свидетеля . После ее допроса жандармский подполковник направил копию протокола следователю В. И. Фененко. Тот тоже заинтересовался новым свидетелем и вызвал З. И. Малицкую к себе на допрос . Она дала ему свои показания 23 ноября 1911 г. и повторила их на следующем допросе 19 декабря . В тот же день - 23 ноября 1911 г. - когда В. И. Фененко допросил З. И. Малицкую , к нему был доставлен еще один оказавшийся очень важным свидетель - некий Иван Козаченко . Человек этот , арестованный в свое время по подозрению в грабеже с насилием , судебным постановлением подлежал освобождению из - под стражи прямо в зале суда . Получая вещи от тюремной администрации , И. Козаченко заявил , что имеет при себе записку от М. Бейлиса к жене и предъявил таковую . Но самое главное послание он , по его словам , должен был передать жене изустно . Его содержание показалось начальнику тюрьмы столь важным , что он распорядился немедленно доставить И. Козаченко к следователю . Показания его были и в самом деле весьма интригующи . Рассказав об обстоятельствах написания записки , Иван Козаченко передал Василию Ивановичу Фененко содержание устного поручения , полученного им от М. Бейлиса . По его словам Мендель Бейлис просил по выходе на свободу отравить двух человек - неких свидетелей , условно названных "фонарщиком" и "лягушкой". "На такое предложение Бейлиса я изъявил свое согласие , но , конечно , этого не сделал бы , так как не хочу , чтобы жид пил русскую кровь", - заявил Козаченко . Он пояснил , что "на расходы по поручению , которое давал мне Бейлис , по его словам дали бы рублей 300 - 400 , а то и 500 , а если бы я удачно все сделал , то мне дали бы столько денег , что хватило бы на всю мою жизнь , причем деньги эти дала бы вся еврейская нация" . Отвечая на уточняющие вопросы , Иван Козаченко пояснил , что ему по замыслу Бейлиса надлежало воспользоваться стрихнином , который он получил бы в больнице при кирпичном заводе Зайцева . На вопрос : кто такие "лягушка" и "фонарщик" ? И. Козаченко ответил , что не знает этих людей , их должна была указать жена Бейлиса . Также он добавил : "Лягушку и "фонарщика" , Мендель мне сказал , подкупить нельзя ... По словам Бейлиса , "фонарщик" видел , что будто бы он шел с покойным Ющинским ; что же показывал "лягушка" Бейлис мне не говорил , но сказал , что "лягушка" мешает ему в его деле". Появлению такого свидетеля , как Иван Козаченко , следствием было придано огромное значение . С ним работали главные должностные лица , осуществлявшие расследование : следователь В. И. Фененко , прокурор Г. Г. Чаплинский , подполковник Корпуса жандармов П. А. Иванов. Их отношение к новому свидетелю можно понять - все они прекрасно помнили события начала августа 1911 г. , когда от отравления скончались Женя и Люда Чеберяки . Хотя официально факт их отравления никогда не подтверждался ( видимо , в силу существования некоей негласной команды на этот счет , в целях предотвращения межрасовой розни ) , должностные лица , безусловно , знали истинное положение дел . И вот теперь в деле вновь возникло указание на использование яда , как средства борьбы со свидетелями обвинения . Как свидетель Иван Козаченко был , безусловно , плох . Он был уголовникам , суды таким людям не очень - то верят . Но в его показаниях была одна подкупающая деталь , которая заставляла принять его слова за правду - это упоминание о некоем свидетеле , условно названном "лягушка". Если "фонарщик" легко и однозначно ассоциировался с К. С. Шаховским , то кем мог быть "лягушка" обвинение в ту пору не знало . И даже не могло предположить . Если показания И. Козаченко были вымыслом , подделкой под правду , то для придания им убедительности , логичнее всего было бы назвать людей , которых следствие знает . Вместо же этого , несмотря на то , что упоминание неизвестного может вызвать скепсис следователей , И. Козаченко твердил о некоем "лягушке". Скорее всего , он действительно повторял только то , что слышал , не пытаясь придать своим словам особую многозначительность или убедительность . И именно поэтому слова его звучали убедительно . О появлении в деле показаний Ивана Козаченко , пркурор Г. Г. Чаплинский информировал Министра юстиции И. Г. Щегловитова . Министр ознакомился с рапортом , судя по наложенной резолюции , 28 ноября 1911 г. Новый материал показался Ивану Григорьевичу Щегловитову весьма важным ; он распорядился на основании всей накопленной к тому моменту информации по "делу Бейлиса" подготовить докладную записку для представления Императору Николаю Второму . Известно , что представление этого доклада Монарху произошло 21 декабря 1911 г. Возвращаясь к И. Козаченко , следует указать на то , что в дальнейшем с ним довольно долго работал подполковник П. А. Иванов . С запиской Бейлиса на руках в тот же день - 23 ноября 1911 г. - он отправился к жене Бейлиса , был ею принят и вручил послание мужа . В течение долгого времени за И. Козаченко велась организованная Киевским охранным отделением слежка . Он сам неоднократно встречался с подполковником П. А. Ивановым для передачи последнему разного рода информации , перейдя , фактически на положение платного осведомителя . Попыток осуществления замыслов по умерщвлению свидетелей так и не было зафиксировано . Развернутая сионистскими кругами по всему условно цивилизованному миру антирусская компания постепенно набирала силу . Группы помощи М. Бейлису создавались в разных странах . Если официальные политики еще как - то дистанцировались от беспардонных выходок активистов еврейского движения , то общественные деятели либеральной и левой ориентации в своих демагогических выпадах выходили за всякие пределы здравого смысла и такта. Примечательно , что эти антирусские пропагандисты особенно распоясались в Великобритании , Франции и США - странах с традиционно сильным еврейским и масонским влиянием - которые всего - то через три года окажутся блоковыми союзниками России в Первой Мировой войне . И напротив , в Австро - Венгрии и Германии , странах - будущих противниках России , эта пропаганда не встретила заметной поддержки . Результатом антирусской компании в США явилось расторжение 4 декабря 1911 г. Конгрессом торгового соглашения с Россией . Договор этот был гораздо выгоднее американской стороне и расторгая его они уподоблялись той жене из русской пословицы , которая назло мужу садилась в лужу . По этому поводу Посол Российской Империи в США Бахметев не без едкой иронии заметил : "Весь этот инцидент доказывает , главным образом то , что американцы покуда еще стоят на весьма примитивной ступени общественного развития" . Любопытно , что в самих Соединенных Штатах в 1913 - 1915 гг. разыгралась драма , весьма напоминающая многими обстоятельствами "дело Бейлиса" . Еврей Лео Франк , управляющий полукустарной фабрикой по производству карандашей в Атланте , был осужден за убийство 14 - летней девочки . "Дело Франка" весьма запутанно ; в нем были и оговоры , и ложное сознание пожилого фабричного сторожа - негра , и подкуп свидетелей , и дача взяток должностным лицам администрации штата ... Любопытен финал "дела Франка"- в августе 1915 г. жители Атланты , окончательно разочаровавшись в американском правосудии , помиловавшем циничного детоубийцу , выволокли Франка из городской тюрьмы , провезли через весь штат ( более 180 км . ) и линчевали при огромном стечении народа . Смешными выглядят потуги американских властей декларировать на весь мир абстрактные истины о законе и уважении прав личности и при этом неспособных добиться порядка в собственной стране ! В начале декабря 1911 г. было получено принципиальное решение Министра юстиции заканчивать расследование и готовить дело к передаче в суд . Прокурор судебной палаты Г. Г. Чаплинский информировал следователя В. И. Фененко о том , что ждет официального завершения предварительного следствия и передачи всех материалов . Следователь не соглашался , считая обвинение М. Бейлиса недостаточно обоснованным . Для правильного понимания многих событий , произошедших в дальнейшем , следует сделать небольшое отступления , прямо не относящееся к фабуле повествования . После Февральской революции 1917 г. Временное правительство учредило Чрезвычайную Следственную Комиссию , призванную по замыслу ее создателей вскрыть "вопиющие злодеяния" царского режима . Обоснованность ее создания и объективность работы не может быть предметом рассмотрения настоящего очерка ; надо лишь упомянуть , что в числе т. н. "вопиющих злодеяний" царского режима , помимо шпионажа Императрицы Александры Федоровны ( абсолютно лживого , кстати , обвинения , свидетельствовавшего лишь о шизофрении изобретателя этого тезиса ) и "распутинщины" , исследовались и обстоятельства "дела Бейлиса". Многие из должностных лиц , упоминаемых в этом очерке - Г.Г. Чаплинский , В. И. Фененко , И. Г. Щегловитов - давали свои показания этой Чрезвычайной Следственной Комиссии . Некоторые из этих должностных лиц по постановлениям ЧСК оказались в тюрьмах . Следователь В. И. Фененко , правильно оценивая специфику тогдашней политической ситуации , в своих показаниях неоднократно указывал на то , что прилагал усилия к спасению М. Бейлиса , полагая его невиновным . Из его заявлений можно с большой долей уверенности заключить , что следователь имел внеслужебные контакты с представителями еврейских кругов . Осуществлялись ли такие контакты на основе оплаты информации В. И. Фененко ( т. е. имел ли место подкуп должностного лица ) или помощник прокурора шел на эти контакты исключительно в силу особенного понимания им своего гражданского долга , установить сейчас уже никто не в силах . Следственная Комиссия почему - то поинтересоваться этим у г - на следователя не захотела . Как бы там ни было , но имея в виду существование такого рода тайных контактов , мы можем понять , почему попытки И. Козаченко втереться в доверие к жене М. Бейлиса не увенчались успехом и почему защитники обвиняемого довольно хорошо были осведомлены о внутренних перипетиях расследования . Такая их осведомленность привела к тому , что узнав в начале декабря 1911 г. о решении заканчивать предварительное расследование и передавать дело в суд , они предприняли в высшей степени неожиданные шаги . Степан Иванович Бразуль - Брушковский , киевский журналист , русский по национальности , женатый на еврейке , один из активистов общественной комиссии по помощи М. Бейлису , в первых числах декабря 1911 г. предложил Вере Владимировне Чеберяк встретиться с неким важным и заинтересованным лицом . Лицо это , как и цель встречи , журналистом не были названы , но , видимо , он сумел быть достаточно убедителен , потому что В. В. Чеберяк выехала на эту встречу в г. Харьков . Там 7 декабря 1911 г. в гостинице "Гранд - отель" состоялась ее встреча с адвокатом Арнольдом Давидовичем Марголиным , которого С. И. Бразуль - Брушковский аттестовал как "очень влиятельного человека , члена Государственной Думы". От него В. В. Чеберяк услышала предложение взять на себя вину за убийство Андрюши Ющинского , получив в качестве компенсации 40 тысяч рублей . "Детей не вернешь" , - будто бы сказал Марголин собеседнице , - "Но в остальном мы помочь можем" . Чтобы успокоить пораженную чудовищным предложением женщину , С. И. Бразуль - Брушковский ей , якобы , сказал : "Вы не бойтесь , в случае чего самые лучшие защитники Вас будут защищать , а еще лучше , мы Вам дадим чистый документ и Вас днем с огнем не найдут" . Впоследствие и А. Д. Марголин , и С. И. Бразуль - Брушковский категорически отказывались от того , что предлагали свидетелю деньги . Но сам факт и обстоятельства организации подобной встречи вызывают сильные сомнения в этической чистоплотности защитников обвиняемого . Убедившись в категорическом отказе В. В. Чеберяк принять на себя вину в убийстве А. Ющинского , адвокат и журналист принялись расспрашивать о характере ее отношений с прежним любовником - Павлом Мифле . Братья Павел и Евгений Мифле были старинными знакомыми Веры Чеберяк ; с первым она одно время сожительствовала , когда уходила от своего мужа Василия . Вернувшись к мужу , женщина подверглась настойчивым преследованиям Павла . Чтобы отделаться от неумного и ненужного теперь ухажера , Вера Чеберяк плеснула ему в лицо серную кислоту - в начале века это была очень модная разновидность женской мести . В результате тяжелого химического ожога Павел Мифле ослеп . В. В. Чеберяк судом была оправдана и дело это мало - помалу забылось ; и вот теперь добровольные защитники Менделя Бейлиса неожиданно заинтересовались его обстоятельствами и личностью пострадавшего . Посовещавшись с В. Чеберяк они решили доказать , что А. Ющинского убили братья Мифле , чтобы отомстить ей . А чтобы навести полицию на ложный след , убийцы инсценировали "ритуальность" преступления . В. В. Чеберяк согласилась помочь C. И. Бразуль - Брушковскому и А. Д. Марголину ; с большой долей уверенности можно предположить , что согласие это было куплено обещанием больших денег , в случае удачного осуществления задуманного . Сама Вера Владимировна впоследствии говорила о 40 тыс. рублей , обещанных ею Марголиным за согласие подиграть их версии . По возвращении из г. Харькова В. В. Чеберяк не проинформировала следствие об имевшей место встрече . Она , как лицо выдвигавшееся на немаловажную роль свидетеля обвинения , должна была понимать , что информация о ее контактах с противной стороной могла быть исключительно важна для расследования . Скорее всего , она это и понимала , но до поры питала надежду на возможность некоей выгодной сделки с защитой М. Бейлиса . Тем временем , вне всякой связи с фактическими данными следствия , В. И. Фененко начинает работать с Иваном Дмитриевичем Латышевым и Николаем Мандзелевским . Это были достаточно известные в воровской среде люди ; первый имел кличку "Ванька - Рыжий" , второй - "Колька - матросик" . Арестованы они были давно : Д. Латышев - 12 апреля 1911 г. , Н. Мандзелевский - 28 апреля 1911 г. и в декабре оба находились в Киевской тюрьме . Полицейским было известно , что оба преступника бывали в доме В. В. Чеберяк и водили короткое знакомство с ее родным братом П. В. Сингаевским . Допросить их решили в порядке сплошного опроса всех , имевших какое - либо отношение к Лукъяновскому участку . Все жители Верхне - Юрковской улицы и прилегающих к ней кварталов , а также бывавшие по каким - либо причинам в этих местах в марте , начиная с апреля 1911 г. методично опрашивались , причем неоднократно . Судебный следователь В. И. Фененко 22 декабря 1911 г. вызвал на допрос И. Д. Латышева . Последний проявил самообладание и осторожность , присущие людям , уже вступавшим в конфликт с законом и знающим приемы полиции . "На вопросы , бывал ли я у Чеберяковой , я отвечать не желаю , прежде чем Вы мне не скажете , в чем вы меня обвиняете" , - твердо заявил И. Латышев , - "И хотя Вы , следователь , мне говорите , что меня ни в чем не обвиняете , я все - таки на вопросы отвечать не желаю". Кроме того , видимо , сообразив , к чему клонит В. И. Фененко , он без всякой внешней причины вдруг прямо заявил , что между 1 марта и 12 апреля 1911 г. его вообще не было в Киеве . Узнав , что следом за ним к В. И. Фененко будет доставлен на допрос Н. Мандзелевский , И. Латышев потребовал , чтобы следователь зачитал протокол его допроса в собственном его - Латышева - присутствии . Следователь ему , разумеется , в этом отказал . Тогда "Ванька - Рыжий" прыгнул к столу и схватил этот протокол , намереваясь его уничтожить . Конвоиру , стоявшему у него за спиной , пришлось обнажить шашку , чтобы угомонить преступника . Николай Мандзелевский , допрошенный следователем В. И. Фененко в тот же день , по существу заданных вопросов отвечать не стал . Видимо , преступники уже были осведомлены о роли В. В. Чеберяк в "деле Бейлиса" и потому очень боялись раскрыть наличие связи с нею . Впоследствие члены этой преступной группы не раз допрашивались в целях раскрытия их собственной преступной деятельности и на предмет возможного участия в убийстве А. Ющинского . Иван Латышев , Николай Мандзелевский , Петр Сингаевский , Порфирий Лесунов , Петр Мосяк , Викентий Михалькевич , Борис Рудзинский проходили длительную проверку по линии охранного отделения . В результате этой проверки было раскрыто несколько серьезных вооруженных ограблений лавок и контор , в т. ч. двух оружейных магазинов . Однако , по состоянию на конец декабря 1911 г. никого из этих людей убийством Андрюши Ющинского связать не удалось . Следователю В. И. Фененко пришлось подчиниться приказу Г. Г. Чаплинского о передаче дела и 5 января 1912 г. он написал постановление об окончании предварительного следствия . С этого момента документы переходили от следователя к прокурору судебной палаты . Вплоть до 10 января 1912 г. Георгий Гаврилович Чаплинский работал над составлением обвинительного заключения . Когда работа уже близилась к завершению и основные пункты уже получили оформление , он обратился к Министру юстиции И. Г. Щегловитову за разрешением прибыть на доклад . Очевидно , прокурор должен был показать Министру тот результат работы следствия , с которым предстояло выходить на суд . Такое разрешение Г. Г. Чаплинский получил и 15 января 1912 г. он отбыл в г. Санкт - Петербург на доклад Министру . А через три дня журналист С. И. Бразуль - Брушковский подал на имя прокурора окружного суда А. М. Запенина заявление , в котором утверждал , что знает подлинных убийц Андрюши Ющинского . Ссылаясь на В. В. Чеберяк , С. И. Бразуль - Брушковский назвал этих людей : Приходько , Нежинский , Назаренко , братья Мифле. Журналист свалил в одну кучу и родственников погибшего - кстати , враждовавших между собой ! - и любовника В. В. Чеберяк , и его брата , вообще до той поры никак не фигурировавшего в деле . В конце своего заявления журналист потребовал проверить представленную информацию "производством дополнительного расследования". Причем никаких новых фактов , указывающих на виновность Луки Приходько , бывшего на подозрении прежде , он не привел . Когда для проверки заявления С. И. Бразуль - Брушковского в жандармское управление вызвали Веру Владимировну Чеберяк , она сделала заявление в духе достигнутой договоренности с А. Д. Марголиным : "Мы пришли к убеждению , что убийство совершено с целью вызвать еврейский погром". Видимо , харьковская встреча на какое - то время вскружила голову этой женщине и она всерьез понадеялась через сотрудничество с еврейскими кругами решить все свои проблемы . При этом она в тот момент еще не понимала того , что на самом деле заявление С. И. Бразуль - Брушковского направлено против нее . По сути , она оставалась безо всякой поддержки людей , чьи показания в известной степени могли бы пролить свет на характер отношений между ее сыном и Андрюшей Ющинским . Самое любопытное в этой истории с подачей заявления состоит в том , что спустя некоторое время С. И. Бразуль - Брушковский не постеснялся публично признать тот факт , что с самого начала не верил в виновность обвиненных им лиц . Если оперировать юридической лексикой , то это следует назвать "оговором" ; если этическими категориями - подлостью . Забегая несколько вперед , можно упомянуть о допросе подполковником П. А. Ивановым журналиста С. И. Бразуль - Брушковского 5 мая 1912 г. На этом допросе подполковник поинтересовался с какой целью тот обвинил невиновных ; С. И. Бразуль - Брушковский простодушно ответил : "Чтобы они определили свои роли и отношения с Верой Чеберяк". Другими словами , его цель заключалась в том , чтобы несправедливо обвиненные люди начали нервничать и в ответ на обвинения в свой адрес сообщили информацию , компрометирующую саму В. В. Чеберяк . |
 |