 |
Но , очевидно , эта выходка "свободного" журналиста преследовала и другую цель - срыв процесса . Адвокат А. Д. Марголин , который стоял за C. B. Бразуль - Брушковским , мог надеяться на то , что обвинительный акт , после оглашения заявления , утвержден не будет . Однако , эти ожидания не сбылись . Окружной суд принял дело к производству ; обвинение было утверждено 20 января и через 10 дней Мендель Бейлис получил копию акта на руки для ознакомления . Первое судебное заседание было назначено на 17 мая 1912 г . Надо сказать , что 21 января 1912 г. , на следующий день после утверждения прокуратурой официального обвинительного акта , было закрыто уголовное дело , связанное напрямую с "делом Бейлиса". Речь идет об обвинении Николая Андреевича Павловича , члена Союза Русского Народа , в "распространении прокламаций , возбуждающих к избиению евреев". Н. А. Павлович был тем самым человеком , который на похоронах Андрюши Ющинского бросил в воздух стопку листовок антисемитского содержания . Тогда же он был задержан полицией , отбыл две недели в заключении и был выпущен под подписку о невыезде . Помещения киевского отделения Союза Русского Народа подверглись жандармскому обыску . Одиннадцать месяцев тянулось это уголовное дело и лишь утверждение прокуратурой обвинения М. Бейлиса положило ему конец . Прокуратура , по сути , признала справедливость содержания листовки , изданной Союзом Русского Народа . В феврале 1912 г. на журналиста С. И. Бразуль - Брушковского вышел Николай Александрович Красовский , тот самый сыщик , что весной 1911 г. был направлен в Киев на усиление следственной группы , а летом фактически возглавил расследование по линии сыскной полиции . Прокурору Г. Г. Чаплинскому удалось отстранить его от работы и удалить из Киева , когда возникли подозрения в его личной честности и объективности работы . Амбициозный и энергичный , Н. А. Красовский вовремя почувствовал , что "дело Бейлиса" предоставляет ему уникальный шанс добиться в жизни чего - то большего , чем заурядная полицейская карьера . Почувствовав заинтересованность могущественных еврейских кругов во вполне определенном исходе расследования и суда , Н. А. Красовский вышел в отставку и , приехав в Киев как частное лицо , предложил С. И. Бразуль - Брушковскому свое содействие . Для журналиста это был подарок судьбы . Прежде всего , достигнув соглашения с журналистом , отставной сыщик встретился с Евгением Кириченко , молодым околоточным надзирателем , уже упоминавшемся в этом очерке . Для Е. Кириченко появившийся невесть откуда Н. Красовский был коллегой и бывшим руководителем . Летом 1911 г. они вместе много работали , опрашивая жителей Лукъяновского участка , обыскивая квартиру В. В. Чеберяк , усадьбу Зайцева и т. д. Можно понять наивность околоточного , которому и в голову не могло прийти , что старший товарищ за несколько месяцев полностью откажется от прежних взглядов , пренебрежет корпоративной солидарностью и переметнется в стан противника . Но , тем не менее , оправдать неосторожность Евгения Кириченко нельзя . Кириченко , работавший в тот момент в подчинении подполковника Иванова и знавший состояние жандармского расследования , рассказал Красовскому как на духу все подвижки в деле , которые произошли после отъезда последнего из Киева . В частности , он подробно рассказал о группе налетчиков , через Петра Сингаевского знакомых с Верой Чеберяк . Н. А. Красовский моментально сориентировался в новой обстановке . Как профессионал , он прекрасно понимал , что заявление С. И. Бразуль - Брушковского от 18 января 1912 г. полная чушь . Если и следовало валить на кого - то убийство А. Ющинского , так только на настоящих уголовников , тем более , что таковые уже попали в разработку . То , что они по своей уголовной специализации не были убийцами , и никто никогда их ни в чем подобном не подозревал , было делом десятым . Встретившись с С. И. Бразуль - Брушковским , Н. А. Красовский передал тому всю существенную информацию , почерпнутую из разговора с Е. Кириченко . Теперь как журналист , так и А. Д. Марголин и те , кто стоял за ним , имели полную информацию о расследовании убийства А. Ющинского : от В. И. Фененко они знали о состоянии прокурорского расследования , а от Н. А. Красовского - расследования по линии секретной полиции . То , чем занялись Н. А. Красовский и С. И. Бразуль - Брешковский в дальнейшем , называется на языке правовых норм "организацией провокации" . Государственные институты защиты правопорядка никогда бы не смогли официально признать использование подобных методов в своей работе и тем более , рассказать о них . Слишком аморален такой путь установления истины , и постыдность провокации не оправдывает даже истинно высокая цель ... И тем - то примечательно , что журналист и бывший сыскарь , не постеснялись не только организовать провокацию , но и поведали всему миру об этом . Распахнули , так сказать , душу ! И даже более того , они явились на судебный процесс с намерением разрушить официальное обвинение опираясь на свои негодные средства . Эта подлость приемов красноречиво характеризует как гражданскую позицию этих людей , так и их личные человеческие качества. Что же именно сделали самозванные следователи ? В феврале 1912 г. С. И. Бразуль - Брушковский познакомился с молодыми людьми - Сергеем Махалиным , слушателем сельскохозяйственных курсов , и Амзором Караевым , осетином по национальности , без определенного места жительства и рода занятий . Ничем не примечательные на первый взгляд молодые люди - оба 1891 г. рождения - придерживались крайне левых взглядов . В кругах диссидентских , пользуясь современной терминологией , они были достаточно известны , особенно А. Караев . Последний в 1907 г. был арестован как член анархистского кружка , на квартире которого был создан склад оружия и бомб . За причастность к террору Караев получил 4 года тюрьмы ; во время тюремных беспорядков он убил надзирателя , за что в определенных кругах стал даже популярен . От виселицы его спасла амнистия . С. И. Бразуль - Брушковский вышел на этих людей совсем неслучайно ; наводку ему дал все тот же Н. А. Красовский . Тот охарактеризовал Амзора Караева так : "Я знаю его за человека , имеющего большие связи в преступном мире" . Послужной список Махалина был попроще : две непродолжительные тюремные отсидки - два и полтора месяца - за неудачные вооруженные налеты на магазины . Н. А. Красовский , рекомендовавший Бразулю - Брушковскому парочку предприимчивых молодых людей , допустил , как это выяснилось позже , весьма серьезную ошибку . Он не знал немаловажных эпизодов в биографиях обоих проходимцев , а именно : молодые революционеры были осведомителями Киевского жандармского управления . Как почти все члены левых кружков они в свое время проявили унизительное малодушие и подлость , предали своих единомышленников и почли за счастье отказаться от тех высоких идеалов , к которым так любили аппелировать . ( Подлость революционеров и вообще разного рода "идейных" борцов действительный факт . Достаточно сравнить того же смельчака" А. Караева с уголовником И. Латышевым , не только не "сдавшим" В. Чеберяк , но и вообще отказавшимся говорить о ней со следователем . Любопытный феномен "ломки" горячих революционеров подробно описан в весьма точных "Записакх жандарма" Спиридовича ; отсылаем всех заинтересовавшихся к этой книге ). Именно благодаря своему предательству оба революционера могли рассчитывать на милосердие закона и встретили 1912 г. свободными людьми . Сергей Махалин проходил в учетных документах охранки под псевдонимом "депутат" , Амзор Караев - "кавказец". В справке охранного отделения , оформленной в августе 1912 г. на А. Караева , он характеризовался как человек , склонный к провокационной деятельности и шантажу . Можно с уверенностью утверждать , что в начале 1912 г. ни Н. А. Красовский , ни С. И. Бразуль - Брушковский , ни А. Д. Марголин , ни стоявший за ними неофициальный "комитет защиты Бейлиса" не знали о сотрудничестве молодых революционеров с секретной полицией . На это следует сейчас обратить внимание , поскольку в дальнейшем этот нюанс окажется необычайно важен . Итак , журналист познакомился с двумя молодыми проходимцами и попросил их помочь защите невинно страдающего приказчика кирпичного завода . Хотя Мендель Бейлис и принадлежал к ненавистному им классу мелких хозяйчиков и слуг капитала , классовое чутье А. Караева и С. Махалина почему - то не подсказало молодым людям отрицательный ответ. Видимо , стимул был очень силен . О дальнейшем можно говорить лишь со слов этих молодчиков , поскольку никаких материальных следов или независимых свидетельств происшедшему они так и не представили . Они вступили в контакт с Петром Сингаевским и , вроде бы , свели с ним весьма короткое знакомство . Втеревшись к нему в доверие , они в какой - то момент сказали ему , что сыскная полиция отрабатывает версию его причастности к убийству А. Ющинского . Петр Сингаевский , якобы , чрезвычайно заинтересовался этим разговором и попросил их разузнать побольше. Провокаторы , специально встретившись с С. И. Бразуль - Брушковским , получили от последнего указания о том , как следует повести разговор дальше. Сообразно этим глубокомысленным указаниям , А. Караев и С. Махалин при следующей встрече сказали П. Сингаевскому , что имело бы смысл подбросить вещи убитого мальчика какому - нибудь еврею. Поскольку , П. Сингаевский сильно задумался над услышанным , молодые революционеры поняли , что именно он и есть убийца Андрюши Ющинского . Из дальнейшего разговора они , якобы , установили фамилии остальных убийц - ими оказались Иван Латышев , Борис Рудзинский и Николай Мандзелевский . На вопрос Амзора Эльмурзаевича Караева о том , кто придумал исколоть мальчика шилом , дабы придать убийству следы "ритуальности" , П. Сингаевский ответил так : "Это все расписала министерская голова Рудзинского". Убийство произошло в квартире В. Чеберяк . Пока засланные С. И. Бразуль - Брушковским проходимцы говорили разговоры с П. В. Сингаевским , сам журналист и его добровольный помощник Н. А. Красовский занялись поиском независимой свидетельской базы . О показаниях Зинаиды Ивановны Малицкой они знали . Показания эти были весьма зыбки - свидетель вроде бы слышала нечто подозрительное из квартиры наверху и , вроде бы , это было в марте , в те дни , когда исчез Андрюша Ющинский . И следственный эксперимент , проведенный в доме 40 по Верхне - Юрковской улице подтвердил то , что в квартире на первом этаже действительно можно слышать топот ног и интонации голосов наверху . Но почему свидетель припомнила о странных звуках спустя 9 месяцев ? а если помнила о рассказанном всегда , то почему молчала во время предыдущих опросов полиции ? С. И. Бразуль - Брушковский , конечно же , понимал , что З. И. Малицкая - свидетель ненадежный , немногим лучший А. Караева и С. Махалина ; понимал он и то , что ему , для придания солидности авторской версии событий нужны новые лица , неожиданные для всех и авторитетные в глазах полиции . Как можно легко догадаться , таковых он нашел . Наверное , это было не самое большое чудо , которое можно было сотворить на многотысячные гонорары , выплачиваемые еврейской диаспорой. Свидетелями С. И. Бразуль - Брушковского оказались сестры Екатерина и Ксения Дьяконовы , модистки Веры Чеберяк . В марте 1911 г. они бывали в квартире последней и даже ночевали там . По версии Бразуля - Брушковского модистки явились на квартиру Чеберяк в самый момент убийства Ющинского ; убийцам пришлось накрыть мальчика шинелью и срочно ретироваться в другую комнату . Но находчивые сестры сообразили , что явились свидетелями кровавого преступления , разговорившись с Чеберяк , они успокоили ее и та открыла им обстоятельства преступления ; через какое - то время , оставшись ночевать , сестры даже увидели тело Андрюши Ющинского , завернутое в ковер , и подготовленное к выносу из квартиры . Вот так , не много , ни мало ! Этот эпизод необычайно важен для понимания искусственности бразулевской конструкции . Когда журналист огласил свою версию убийства Ющинского и всех упомянутых в его расследовании лиц стали вызывать на допросы в прокуратутру и жандармское управление , упоминания о "двух сестрах" остались в протоколах допросов . О неожиданном появлении Екатерины и Ксении Дьяконовых говорили и Махалин , и Караев , и сама же Екатерина подтвердила слова частных детективов , но ... Но с младшей сестрой - Ксенией - вышел серьезный прокол ; на допросе у подполковника Иванова она отказалась от отведенной ей роли и заявила , что никогда не ночевала в квартире Чеберяк , не приходила туда со своей сестрой , и не видела завернутого в ковер Андрюшу Ющинского . И в течение нескольких последующих месяцев произошло фантастическое измененение в бразулевском повестовании : место Ксении Дьяконовой заняла некая Адель Равич , полька по национальности , уехавшая на постоянное жительство в Соединенные Штаты Америки . Несколько независимых свидетелей вдруг вспомнили , как слышали из уст самой Равич и ее мужа рассказ о трупе Ющинского ... лежащем в ванной на кухне Веры Чеберяк ( чугунная ванна была установлена на кухне ) . И "две сестры" в показаниях Махалина превратились просто в "двух женщин" , которые , к тому же , приходили в разное время . Вот эти - то россказни и вошли в историю под названием "независимое расследование журналиста С. И. Бразуль - Брушковского". В то самое время , когда Н. А. Красовский и С. И. Бразуль - Брушковский напряженно работали над оригинальной версией гибели подростка , из Киевской тюрьмы заместителю прокурора судебной палаты А. А. Карбовскому поступила информация о том , что один из заключенных распологает некими сведениями по "делу Бейлиса" . Этим заключенным оказался еврей Моисей Кулинич , сокамерник Менделя Бейлиса в декабре 1911 г. Прибывшему 11 марта 1912 г. для допроса А. А. Карбовскому , он сообщил , что в первых числах декабря М. Бейлис рассказал ему о деле , из - за которого попал в тюрьму . Стенограмма допроса так передает этот рассказ : "В убийстве Андрюши Ющинского он ( т. е. Бейлис ) принимал участие , но против него нет никаких улик , так как нет ни одного свидетеля , который бы показал против него ... По его словам , кровь Ющинского нужна была для каких - то обрядов к празднику пасхи . Он мне рассказывал , что убийство было совершено в том самом доме , который потом сгорел ...Об участниках убийства он ничего не говорил мне" . До 29 марта зам. прокурора не давал хода полученным показаниям. Видимо , А. А. Карбовского настораживала как их явная обличительная направленность , так и личность человека , эти показания давшего . Моисей Кулинич попал под следствие по подозрению в мошенничестве ; аферисты склонны к разного рода мистификациям и обманам , порой даже безо всяких рациональных мотивов . В данном же случае у М. Кулинича могли быть очень серьезные мотивы для лжи . Понимая это , зам. прокурора очень осторожно отнесся к услышанному . Прокурор Г. Г. Чаплинский 29 марта 1912 г. осведомился о ходе проверки показаний М. Кулинича . Поэтому А. А. Карбовский вновь встретился с сокамерником М. Бейлиса и 2 апреля 1912 г. появился новый протокол его допроса . В целом он повторял содержание протокола от 11 марта , но имел и новую деталь : "Припоминаю подробности : Бейлис рассказал мне , что при выпуске крови Ющинского был какой - то человек , знающий медицину , который в раны вставлял инструмент , вытягивающий кровь" . После долгих размышлений Георгий Гаврилович Чаплинский принял решение не включать в обвинительное заключение показания Моисея Кулинича . Утверждения этого человека были бездоказательны ; по сути они были эквивалентны последовавшему через месяц скандальному заявлению С. И. Бразуль - Брушковского . Разница в оценке того и другого заключается лишь в том , что прокуратура посчитала позором для себя ссылаться на голословные обвинения мошенника , а журналист ничего для себя позорного не увидел в , ссылках на столь же голословные разоблачения профессиональных провокаторов , которых , кстати , он же сам и подослал к жертве ! И разница эта кроется , как легко понять , в этических нормах , которыми руководствовались в своей деятельности Г. Г. Чаплинский и С. И. Бразуль - Брушковский . Рассказывая о событиях весны 1912 г. следует упомянуть о положении , в котором очутился Иван Андреевич Сикорский ( отец известного в будущем авиаконструктора ) , один из важнейших экспертов в "деле Бейлиса". Профессор психиатрии , человек воистину энциклопедических знаний , один из интереснейших людей своего времени , был привлечен к расследованию убийства Андрюши Ющинского еще в мае 1911 г. Полученное им задание для экспертного исследования было сформулировано так : " Не заключают ли в себе данные вскрытия трупа Ющинского каких - либо характерных обстоятельств , могущих служить указанием на психологические особенности виновных в убийстве лиц в связи с принадлежностью их к той или иной народности или профессии ?". Заключение профессора И. А. Сикорского известно в нескольких редакциях . Первоначальная , которая вошла в обвинительное заключение января 1912 г. , была гораздо сдержаннее последующей , с которой прокуратура вышла на суд в 1913 г. Кроме этих двух вариантов , существовал еще и третий , который профессор И. А. Сикорский изложил в своей брошюре , изданной после окончания процесса ( И. А. Сикорский . Экспертиза по делу об убийстве Андрюши Ющинского . С портретом автора. С. - Петербург , 1913 г. ) Первоначальная редакция , которая существовала к весне 1912 г. делала упор на судебно - медицинском и психолого - психиатрическом аспектах преступления , не уделяя много места ритуальному . В дальнейшем профессор расширил рамки своего заключения . Даже первоначальный вариант заключения И. А. Сикорского вызвал резкое раздражение защитников М. Бейлиса . В течение второй половины 1911 г. , как только стали известны основные положения этого заключения , сложилась мощная группировка ученых разных направлений , заявившая о своем резко отрицательном к нему отношении . Среди отечественных ученых таковыми оказались профессора В. М. Бехтерев , А. И. Карпинский , позже к ним присоединился известный психиатр , профессор В. П. Сербский . Из иностранных следует назвать крупного специалиста в области судебной медицины , профессора Лакассаня ( Франция ) , профессоров Цимке ( Германия ) и Блейера ( Швейцария ). Любопытно то , что "дело Бейлиса" было далеко не первым скандальным процессом , для которого профессор И. А. Сикорский проводил психолого - психиатрическую экспертизу . Так , он поддерживал обвинение в известном "деле Кондратия Малеванного" , основателя еретического учения в православии ( т. н. секта "малеванцев" ). Не в последнюю очередь благодаря И. А. Сикорскому удалось тогда доказать невменяемость К. Малеванного и поместить нового Мессию в сумасшедший дом . Всех интересующихся этим в высшей степени неординарным делом отсылаем к работам по истории религии ; сейчас же нам важно подчеркнуть то , что когда И. А. Сикорский исследовал психику русских сектантов , никто не подвергал сомнению его глубокие познания и компетентность в данном вопросе . Но едва профессор признал , что в "деле Бейлиса" "психологической основой такого рода убийства является расовое мщение" , едва он заключил , что убийство Ющинского - "сложное квалифицированное злодеяние , которое тщательно обдумано и планомерно исполнено" ( цитаты взяты из текста обвинительного заключения апреля 1913 г. ) , то над ним разверзлись небеса и хула полилась изо всех уст . Иван Андреевич Сикорский пытался защищаться от нападок "независимой" прессы , следовавших нескончаемой чередой. В своей статье , опубликованной 3 апреля 1912 г. в газете "Киевлянин" , он назвал проделанную экспертизу "тяжелым общественным долгом" , что вызвало в либеральной прессе взрыв эмоций в виде иронических и откровенно издевательских заметок и фельетонов . Возмущенный выходками продажных и абсолютно некомпетентных писак , 72 - летний профессор 7 апреля 1912 г. обратился к Председателю киевского губернского суда с письмом , в котором объявлял , что по причине слабости здоровья не может явиться на судебное заседание , назначенное на 17 мая . На следующий день - 8 апреля - он обратился с письмом к Министру внутренни дел А. А. Макарову , в котором яснее изложил побудительные мотивы своего решения : "Нападки на экспертов и в особенности на меня носят зловещий характер , несмотря на мою популярность в городе как врач даже и среди евреев . В то же время городским жителям рассылается бесплатно по городской почте и иным путем ( целыми партиями ) масса брошюр и книг , составленных крайне тенденциозно , ненаучно , злостно и в раздраженном тоне . Обе агитации ведутся планомерно. Остается неизвестным , какая организация руководит всем делом и зарегистрирована ли она в губернском правлении" . Министр внутренних дел довел содержание данного письма до сведения Киевского губернатора Алексея Федоровича Гирса , человека , несмотря на свою фамилию , глубоко русского по духу и образу правления . Последний 24 апреля 1912 г. вызвал к себе редактора газеты "Киевская мысль" , которая наиболее отличалась скандальностью публикаций , и потребовал прекратить предоставлять газетные площади заметкам , относящимся к экспертизе профессора И. А. Сикорского. В течение марта - апреля 1912 г. проводились допросы преступников из группы Ивана Латышева - Петра Сингаевского . На очной ставке с Борисом Рудзинским побывала и Вера Чеберяк . Надо сказать , что в ходе обысков в квартире Веры Владимировны , были обнаружены вещи , похищенные преступниками в процессе их деятельности. Т. о. их связь с В. Чеберяк доказывалась однозначно . В ходе многочисленных допросов и очных ставок , разумеется , проверялись все аспекты преступной деятельности ; поскольку Вера Чеберяк фигурировала в деле об убийстве Андрюши Ющинского , то исследовалась возможная причастность воров и к этому преступлению . Причем , и это надо ясно понимать , такая проверка проводилась жандармами вне всякой связи с изысками г - на С. И. Бразуля - Брушковского и , кстати , началась она задолго до его заявлений . Борис Рудзинский , возмущенный и обеспокоенный такого рода подозрениями в свой адрес , сделал на допросе 7 марта 1912 г. следующее заявление : "Не мог я участвовать в этом убийстве потому , что был занят на подготовке и на совершении кражи из магазина Адамовича ( речь идет об оптическом магазине , обворованном в ночь с 12 на 13 марта 1911 г ; после этого преступления , все его участники выехали в г. Москву , где и были 16 марта арестованы ) . В этой краже я сознался и подполковнику Иванову , который допрашивал меня по делу об убийстве Ющинского. Сознался я в этой краже действительно с целью устранить совершенно возможность взвалить на меня подозрение в убийстве Ющинского". На своем участии в этом ограблении также настаивал и Иван Латышев ; последовавшая полицейская проверка подтвердила достоверность сделанных преступниками заявлений . |
 |